Имя.

- Истинное: Шендьяр Ярый.
- Используемое сейчас: Угорь.
- Клички, прозвища: Вероломный, Слепец.

Вид. Раса. Пол. Возраст.

- Помесь волка и нетопыря;
- Архидемон (вампир);
- Мужской;
- Около тысячи лет, внешне же – зверь взрослый, матерый, опытный.

Облик.

- Сия тварь обликом своим не вдохновит даже истинного, ярого графомана. Напротив, встретив это дитя подземелий, начнешь сомневаться в здравости своего рассудка.
Угорь с честью может сказать, что в прошлой своей жизни он был волком – зверем поджарым, черным, с серебристой холкой; с длинными лапами и гибким телом. Эти черты Угорь сохранил, но эта волчья, гордая стать оказалась исковеркана, изуродована генами нетопыря, этой мерзкой летучей мыши. Морда демона стала короче, тупее, ноздри деформировались, теперь более напоминая щели, кои с еле слышным свистом втягивают воздух. Глаза – ранее желтые, горящие первобытной дикостью, угасли, став темными провалами. Уши – заостренные, волчьи, несколько увеличились и приобрели способность поворачиваться чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Продолжением лопаток стали крылья – кожистые, несколько зауженные, способные, впрочем, поднимать волка в воздух, что особенно используется демоном для нападения на открытых местностях – не шибко-то в лесу полетаешь. Именно по этой причине крылья нетопыря, теперь служащие Угрю, обычно плотно прижаты к волчьим бокам, так плотно, что взгляд не за них даже цепляется, а за деформированные, изуродованные лопатки.
Угорь лишен зрения, но Ад в некотором роде благоволит своим слугам – обоняние и слух у волка развиты настолько хорошо, что очень громкий крик способен оглушить архидемона, как и сильный запах – перебить ему нюх.
Демон двигается стремительно, с несвойственной волкам гибкостью и стремительностью – это всё нетопырь, это всё его быстрота и жажда крови, которая осталась до сих пор. Разумеется, в пасти у волка множество клыков – тонких, игловидных, кои совсем не приспособлены для разрывания и поглощения мяса. Напротив, эти клыки – совершенное орудие лишь для таких кровососов, коим стал Угорь – быстрый укус в артерию – и жертва затихает. Но не всякая дичь будет ждать сиего знаменательного момента – дичь сопротивляется, пытается отбросить демона, не смотря на то, что тот зачастую бывает сильнее, да и хитрее своей жертвы. И это – есть причина любви Угря к нападению неожиданному, внезапному, из засады, прижимая лакомый, извивающийся кусок всем телом к земле, находя горло и артерию – без всяких промедлений…
Поведение.

- Угорь ненавидит баб. В том смысле, что его коробит, когда он чует запах самок. Они ассоциируются у него с вечным нытьем, писком, требованиями и нелогичными решениями, которые демона (абсолютно логичного), выбивают из колеи. Прекрасная защита – плюнуть на этих женщин, не считать их за равных, осознавая при этом, что именно от женского острого слова вся его архидемоническая жизнь может полететь в Тартарары. Угорь абсолютно не заинтересован в продолжении рода, в создании семьи или в мимолетных романах. Ему всё это претит – эта любовь, эта страсть, это пламя, чуждое Адскому. Нет, на этих земных страстях можно построить дворец из костей, можно заполучить души – ради этого он, бесстрастный и сухой, словно пергаментный лист, будет улыбаться, и говорить несусветную чушь, а потом – завладев чужой душой, исчезнет, напоследок гнусно усмехнувшись.
За завесой нет понятий добра чистого, откровенного и светлого. Впрочем, Угря это только радует, ибо еще в прошлом своём он был странно жесток к окружающим. Ему не требовалась ласка, ибо он в детстве выпил её до дна, осознав, какая пустота, какая пустыня обретается внутри, после того, как последняя капля этой нежности, этой истомы, исчезает в потрескавшейся земле.
Нет, Угорь не может быть положительным персонажем, как не может быть и отрицательным – сугубо отрицательным, я имею в виду. Угорь – серый нейтрал, который видит только свою выгоду, он эгоистичен, амбициозен и очень любит власть. Должно быть, именно это оказалось тем самым толчком, что заставил его когда-то продать душу самому дьяволу, а после смерти – стать сборщиком душ чужих, самых чистых, самых…
А может быть, Угрю – этому невозмутимому, желчному и ехидному, уже старику, просто претит само понятие чистоты и невинности. И пользуясь этой чертой, Сатана сплел сеть, в которую Угорь, нет, Шендьяр Ярый угодил по глупости лет. Быть может, всё было именно так… Но Угорь пуст – в нем не осталось ни сострадания, ни гуманности, он даже забыл, каково это – играть с жертвой. Нет, демон, убивает – потому что нужно убивать, мучает – потому что ему необходимы их муки, плетет интриги – потому что так нужно… Кто бы ему подсказал, что тысяча лет – не самый долгий срок для подобного… Консерва.

Жизненный путь.

- Рожден он был, когда завеса только сплеталась – из темных нитей, из дымчатой поволоки. Это было так давно, что он и не помнит, ибо завеса тогда не существовала в том лесу, где обитала его волчья стая. Его мать – волчица, любила своих детей так же яростно, как любит всякая другая мать, готовая разорвать за них глотку самому медведю и неважно, что прольется её кровь. Это были древние инстинкты, заставлявшие Угря, а тогда еще Шендьяра, принимать и пить эту ласку, как теплое, с легкой кислинкой, вино.
Он всегда был замкнутым и нелюдимым, угрюмым одиночкой, который с трудом воспринимал тот факт, что его любят, его берегут, за него – черного комочка шерсти, отдадут жизнь.
Но он с готовностью пил, пил эту нежность, эту материнскую любовь, которая вскоре стала отдавать заметной горечью, ибо он рос – рос поспешно, то и дело огрызаясь на неловкие потуги матери – останься, не стоит тебе уходить… Но семья развалилась, как разваливаются все семьи.
Год одиночества, а потом он всё же влился в стаю – с сухим кашлем и кровью из легких. В одиночку не стоило нападать на олененка, того, который писком и воплем подозвал мать, и Ярый наконец-то ощутил на себе то похмелье, что следует за испитием вина. Как из него не вышибли дух? Вероятно, это всё козни Дьявола, его канцелярий. Когда он отдал свою душу за то, чтобы волчица, его волчица, оставалась с ним, не смотря на то, что он проиграл бой за обладание ею – слишком густые сгустки крови на его сухих губах, слишком надрывен кашель… Его душу взяли небрежно, за горло, ибо он был почти мертв, почти в Аду – его душа не стоила того, чтобы относиться к ней бережно, ибо была в ней гнильца, червь злобы и одиночества уже прогрыз отверстие, из которого хлестал вонючий гной, заливая обожженную пустыню.
Ярый стал Угрем через три года. Через три года он погиб, зимней ночью просто не проснувшись, просто не открыв глаза, просто подавившись кашлем.
А через пару мгновений, кои затянулись в вечность… Он стал тем, кого одновременно ненавидит и презирает, слепо обожает и любит, по кому сходит с ума – постоянно, слушая собственные мысли в некотором повторении… Он с головой окунулся в черное безумие и уныние. Необъяснимо, но быть демоном оказалось тяжело, а еще тяжелее – подчиняться кому-то, ходить по знакомым местам и видеть тех, кто мог бы быть её детьми, его детьми. И убивать их. Вгонять в те сети, в кои он попал сам – он понимал, по глупости, по слепоте своей… Да и сейчас он был Слепцом, который тонко чувствовал даже настроения окружающих, их чистоту, их пороки.
Тысяча лет стала девятью долгими вечностями. Из демона он стал архидемоном, утеряв эмоции и облачившись в своё безумие, как в мантию, защитный кокон из пергамента – сухой, черствый, угрюмый и до сих пор одинокий.

Принадлежность.
- Одиночка.

Отредактировано Угорь (2011-08-15 22:46:34)